Живи сам и дай жить другим
процитируем Цитадель Экзюпери:
Мне показалось, что люди нередко ошибаются, требуя уважения к своим
правам.
Я не признаю прав самого нищего, прав его гнойников и калечества,
чтимых нищим как божество.
Я вгляделся в хохочущих до слез, вытиравших глаза грязными лохмотьями
прокаженных, -- они были низки, и ничего больше. Они были довольны
собственной низостью.
"Сжечь!" -- решил мой Отец. И весь сброд, вцепившись в затхлые свои
трущобы, завопил о своих правах. Правах гнойной язвы.
-- Иначе и быть не может, -- сказал мне отец. -- Они понимают
справедливость как нескончаемость сегодняшнего.
А сброд вопил, защищая свое право гнить. Созданный гниением, он за него
боролся.
-- Расплоди тараканов, -- сказал отец, -- и у тараканов появятся права.
Права, очевидные для всех. Набегут певцы, которые будут воспевать их. Они
придут к тебе и будут петь о великой скорби тараканов, обреченных на гибель.
Быть справедливым... -- продолжал отец, -- но сначала ты должен решить,
какая справедливость тебе ближе: Божественная или человеческая? Язвы или
здоровой кожи? И почему я должен прислушиваться к голосам, защищающим гниль?
Ради Господа я возьмусь лечить прогнившего. Ибо и в нем живет Господь.
Но слушать его я не буду, он говорит голосом своей болезни.
Мне показалось, что люди нередко ошибаются, требуя уважения к своим
правам.
Я не признаю прав самого нищего, прав его гнойников и калечества,
чтимых нищим как божество.
Я вгляделся в хохочущих до слез, вытиравших глаза грязными лохмотьями
прокаженных, -- они были низки, и ничего больше. Они были довольны
собственной низостью.
"Сжечь!" -- решил мой Отец. И весь сброд, вцепившись в затхлые свои
трущобы, завопил о своих правах. Правах гнойной язвы.
-- Иначе и быть не может, -- сказал мне отец. -- Они понимают
справедливость как нескончаемость сегодняшнего.
А сброд вопил, защищая свое право гнить. Созданный гниением, он за него
боролся.
-- Расплоди тараканов, -- сказал отец, -- и у тараканов появятся права.
Права, очевидные для всех. Набегут певцы, которые будут воспевать их. Они
придут к тебе и будут петь о великой скорби тараканов, обреченных на гибель.
Быть справедливым... -- продолжал отец, -- но сначала ты должен решить,
какая справедливость тебе ближе: Божественная или человеческая? Язвы или
здоровой кожи? И почему я должен прислушиваться к голосам, защищающим гниль?
Ради Господа я возьмусь лечить прогнившего. Ибо и в нем живет Господь.
Но слушать его я не буду, он говорит голосом своей болезни.